 ВОЛКИ.
Мы - волки,
И нас
По сравненью с собаками
Мало.
Под грохот двустволки
Год от году нас
Убывало.
Мы как на расстреле
На землю ложились без стона.
Но мы уцелели,
Хотя и живем вне закона.
Мы - волки, нас мало,
Нас, можно сказать,- единицы.
Мы те же собаки,
Но мы не хотели смириться.
Вам блюдо похлебки,
Нам проголодь в поле морозном,
Звериные тропки,
Сугробы в молчании звездном.
Вас в избы пускают
В январские лютые стужи,
А нас окружают
Флажки роковые все туже.
Вы смотрите в щелки,
Мы рыщем в лесу на свободе,
Вы в сущности - волки,
Но вы изменили породе,
Вы серыми были,
Вы смелыми были в начале,
Но вас прикормили,
И вы в сторожей измельчали.
И льстить и служить
Вы за хлебную корочку рады,
Но цепь и ошейник
Достойная ваша награда.
Дрожите в подклети,
Когда на охоту мы выйдем.
Всех больше на свете
Мы, волки, собак ненавидим.
 СЕДИНА.
Не где пулеметы радеют,
Не только во время атак,
Бывает, что за ночь седеют,
За миг, за решительный шаг.
Земля дорога и сурова
Не только для бравых солдат.
Седеют за честное слово
И за
Неопущенный взгляд.
Не только железные гунны,
Не только огонь и броня.
Седеют, идя на трибуны,
Седеют, друзей хороня.
Не только пожары и муки,
Не только фугасы и кровь.
Седеют, платя за разлуки,
За горе платя и любовь.
Но, впрочем, конечно, и старость.
Смиренный и седенький дед.
Возможно, ему и досталась
Она без особых побед.
Она по природе, я знаю,
Со всеми другими - одна,
И все же немного иная -
За выслугу лет седина.
Какого вкуса чувства наши -
И скорбь и лютая тоска?
И впрямь горька страданий чаша?
Любовь и впрямь как мед сладка?
Горчинка легкая в стакане
У грусти явственно слышна.
Живая соль на свежей ране,
Когда обида солона.
Среди страстей, среди боренья
Я различить тот час берусь
И резко - кислый вкус презренья,
И резковатый скуки вкус.
Под вечер- горькая услада
И на просвет почти черно
Вино дождя и листопада
Печали терпкое вино.
Но все оттенки - бред и бренность,
И ничего не слышит рот,
Когда стоградусная ревность
Стаканом спирта оплеснет.
Все так. И пусть. И горечь тоже.
Приемлю мед. Приемлю соль.
От одного меня, о боже,
По милосердию уволь:
Когда ни вьюга и ни лета,
Когда ни ночи и ни дня,
Когда ни вкуса и ни цвета,
Когда ни льда и ни огня!
 АРИТМИЯ.
Круги спирали, линии прямые,
Все в мире ритмом обьединено.
Но возникает в сердце аритмия,
Как бы с пути сбивается оно.
Кузнец кует. Болванка сала алой,
По прямизне сошла бы за струну,
Но аритмия тяжкая кувалда
И гнет и мнет стальную прямизну.
В спокойном ритме резким перебоем
Подчас строка прервется у меня.
И наша встреча вечером с тобою
Есть аритмия будничного дня.
Гармония тупа,
А ровный ритм бездушен,
Ритмичный мир зануден и белес.
Тягучий полдень молнией нарушен,
Гром аритмии падает с небес.
Пророки, песнопевцы и поэты,
У века аритмия - это мы,
Как гром небесный - аритмия лета,
Как вспышка света - аритмия тьмы.
 ПАМЯТЬ.
У памяти моей свои законы,
Я рвусь вперед, стремителен маршрут,
Ее обозы сзади многотонны,
Скрипят возы и медленно ползут.
Но в час любой, в мгновение любое
Как бы звонок иль зажигают свет.
Ей все равно - хорошее, плохое,
Цветок, плевок, ни в чем разбору нет.
Где плевелы, пшеница, нет ей дела,
Хватает все подряд и наугад,
Что отцвело, отпело, отболело,
Волной прилива катится назад.
Тут не базар, где можно выбрать это
Или вон то по вкусу и нужде,
Дожди, метели, полночи, рассветы
Летят ко мне в безумной чехарде.
Ей все равно, как ветру, что тревожен,
Проносится над нами в тихий день
И всколыхнуть одновременно может
Бурьян, жасмин, крапиву и сирень.
 ЛИСТОПАД.
Живешь ты в июне,
А я в сентябре,,
Ты в зелени юной,
А я в серебре.
Есть время промашек
И время наград.
Ты- поле ромашек,
А я - листопад.
Веселые чайки
И сумрачность век.
Привал на лужайке
И поздний почлег.
В промозглом саду
За порогом темно.
Огонь разведу
И открою вино.
За время промашек
И время наград,
За поле ромашек,
За мой листопад!
| 